Но сегодня он никак не мог поделиться с Марьей Николаевной своими новостями. Сегодня Федя даже не протянул руку к Луне. Посмотрел на неё так, будто она была не живой тёплой псиной, а так…фантиком от конфеты.
— Как дела в школе? – спросила Марья Николаевна, отвязывая Луню.
— Не знаю, — буркнул Федя, а про себя добавил: «У школы и спросите».
Марья Николаевна не стала допытываться, что да как, подогрела Федин суп, и отправилась к Луниным сёстрам. А вот Луня долго разглядывала Федю перед тем, как устремиться за своей хозяйкой, словно он был пустырём, на котором ей нужно было найти спрятанную косточку.
Зато позвонила мама. И сразу:
— Что случилось?
Некоторые мамы как будто подключены к своим детям специальными проводами. Есть обычный телефон, а у мам – мамофон. Они по нему все чувствуют, всё видят и звонят в самый неподходящий момент! Когда хочется залезть под одеяло и уткнуться в телефон, а не отвечать по нему на всякие неудобные вопросы.
— Ничего, — ответил Федя.
— Правда? – проверила мама, — или что-то случилось? Стих рассказал?
— Да…
— А задачу, которую с папой вчера решали, сдал?
— Да…
— А по окружающему миру пересказ ответил?
— Нет…
— Ага! – торжествующе воскликнула мама, — я так и знала! Не ответил! А я говорила, надо было заранее готовиться….
— Да меня не спрашивали….
— А, — осеклась мама и вздохнула, — тогда почему у тебя голос грустный. Может, сказали, что прививки будут завтра делать?
— Нет…
— Справка! – ахнула мама, — я забыла тебе в дневник справку для физкультуры положить!
— Папа положил, — вздохнул Федя.
— Тогда я не знаю, что с тобой происходит, — сдалась мама, — может, Марья Николаевна сегодня без мопсов своих тебя встречала?
Тут случилось странное. Федя закричал. Изо всех сил закричал, как в лесу обычно кричат. Или в горах. Но не вслух, а про себя. Он подумал, что если мама подключена к нему своим мамофоном, то обязательно услышит его крик. Но мама не услышала. Хотя этот крик был таким громким, что в горах бы давно уже лавина сошла.
Тогда Федя набрал воздуха в грудь и произнёс:
— Мама. Я не хочу… То есть я хочу, чтобы меня никогда больше не встречала из школы Марья Николаевна со своими мопсами.
— Почему? – удивилась мама.
«Ненавижу мопсов!», — закричал про себя Федя, и в горах сошла вторая лавина.
— Мопсы опасны, — наобум сказал он вслух, — они переносчики опасных заболеваний.
— Федя, что с тобой? – поразилась мама, — кажется, ты пересмотрел своих «Черепашек-ниндзя». Так, сегодня никаких мультиков! Никакого телевизора! Пообедай, сделай уроки и ляг поспи. Всё, мне пора!
Мама положила трубку, и Федя долго глядел на неё, словно ждал, что из трубки вылезет мопс и принесёт ему опасное заболевание. Но время шло, мопс не вылезал. Тогда Федя открыл в телефоне «Яндекс» и написал: «Мопсы опасны».
Он надеялся найти хоть какую-нибудь зацепку. Хоть что-то может быть опасное в мопсах?!
Но оказалось, что на всех сайтах пишут только о том, как обезопасить самих мопсов. Опасность для них представляло всё на свете! Их нужно быть оберегать от неправильных прививок, от разных болезней, даже от прыжков с дивана! Похоже, мопсы были самыми беззащитными существами на свете, которым не могли навредить разве что погремушки для новорожденных или ушные палочки. И то неизвестно…
Федя был в отчаянии. А ещё нужно было есть суп….
Он поплёлся на кухню, уселся со вздохом возле тарелки борща, зачерпнул немного жидкости, сунул ложку в рот и скривился.
Суп показался ему горьким.
И тут…Тут послышался стук. От буфета. Там, где стоял чайник. Федя даже подпрыгнул. Может, домовой стучит? Нет, папа говорил, их не бывает…
Кто же тогда?
Стук сместился. Теперь стучали на потолке. Как будто гигантская птица Рух долбила сверху огромным клювом.
— Бам, бам, бам!
Федя схватился за телефон – может, позвонить Марье Николаевне? Потом вспомнил про мопсов и передумал.
— Др-р-р-р! – загудела птица Рух сверху.
Только теперь Федя понял, что это никакая не птица. Это соседи делают ремонт. Только непонятно, сверху или сбоку?
— Бам, бам! – снова задолбили сверху.
Федя положил грязную ложку в раковину и ушёл в комнату. А стук пошёл за ним, как будто был живым, с руками и ногами.
— Прекратись! – велел Федя стуку, решив, что раз есть руки и ноги, то уши обязательно должны быть.
Но если у этого стука и были уши, то он был ужасно непослушным. Вместо того, чтобы прекратиться, он только усилился.
— БАМ! БАМ!
Федя зажал уши. Что за странный ремонт делают соседи?! Может, они решили прорубить дверь в полу в Федину квартиру? Дурацкая мысль!
Федя выбежал в коридор, опустил руки и услышал, как гремит лифт. Теперь мысль о двери в его комнату уже не казалась дурацкой. Он вспомнил, что у соседей сверху на этаже не работает кнопка вызова лифта. Значит, они вполне могли прорубить дверь в Федину комнату, чтобы выходить через неё к лифту на Федином этаже.
А родители?! Неужели они разрешили сделать из Фединой комнаты кроличью нору? Может, разрешили, а ему сказать забыли? Такое уже было один раз. Мама поставила тушиться курицу в мультиварке и ушла в магазин, не сказав Феде, когда нужно выключит аппарат. Её не было три часа. Нет, курица, конечно, не сгорела, потому что когда мультиварка заканчивает тушить еду, она начинает её подогревать. Но от подогревания курица распалась, как сказал папа, «на волокна».
— Это не мясо, а планктон, — добавил папа, — но я же не кит.
В общем, никто это блюдо есть не смог, и кастрюлю отдали Марье Николаевне – для мопсов.
Тьфу! Опять эти мопсы! Отовсюду лезут! Скоро с неба посыпятся, как дождь!
«Прекрати», — сказал себе Федя, собрав волю в кулак. А потом заорал, что было сил:
— Прекратите стучать! Слышите?! Прекратите!
Но стук от ремонта имеет странное свойство – его все слышат, а он – никого. Федя ещё покричал. Потопал ногами. Потом схватил швабру и постучал. Сначала – по батарее, потом – в потолок. Только ничего не прекратилось. Ещё больше усилилось. Сначала стук, потом др-ррр, снова стук и слова- др-ррр.
«Я как телефон с выключенным звуком, — с тоской подумал Федя, — меня не слышат».
Ему так сильно захотелось прибавить себе громкости! Вот бы нажать на волшебную кнопку, и голос у него станет таким громким, что стоит ему открыть рот и позвать кого-то, как от звука снесёт крышу соседнего дома.
«Когда вырасту, — решил Федя, изо всех сил сжимая уши, — то придумаю такую кнопку. Чтобы усиливать громкость голоса у человека».
«А некоторым, — добавил он, что-то вспомнив, — некоторым звук можно было бы и потише делать…»
В эту секунду телефон на столе дёрнулся. Федя не слышал звука, который сопровождает эсэмэску, да и что тут можно услышать в таком грохоте. Шум стоял невообразимый, словно соседи превратились в сорок разбойников, попавших в золотую пещеру и молотивших по стенам кирками, чтобы наковырять себе как можно больше сокровищ. Но он видел, как телефон дёрнулся. Можно, конечно, предположить, что телефон дёрнулся от запаха горького супа, но это вряд ли. Скорее, мама….Опять хочет что-то спросить.
Федя вздохнул, пробрался на кухню, на секунду отнял руку от уха, схватил телефон и выбежал в коридор. Там он поднёс телефон к глазам и вдруг прочитал:
«Прости».
Федя опустил вторую руку. Он стоял и смотрел на это тихое слово, а слово молча смотрело на него. А потом телефон снова прогудел и пришло второе сообщение:
«Я правда не думаю, что ты похож на мопса, которого забирают из школы».
Разом всё стихло. Пшик.
Федя потрясённо поглядел на потолок. В чём дело? Где же грохот водопада в пещере?! Где разбойники? Неужели они услыхали это слово? Но как, ведь Федя прочёл его не голосом, а сердцем…. Он вздохнул, боясь пошевелиться. Казалось, сделай он хоть шаг к горькому супу, сверху снова начнут стучать. Так он простоял минуту, другую…
А потом набрал воздуха в грудь и написал в ответ:
«И ты прости, что сломал твою линейку. Завтра принесу новую».
Подумав, добавил:
«Только розовой у меня нет».
Отправил и шагнул. Стучать не начали. Он шагнул ещё раз. Никаких звуков. И тогда Федя улыбнулся сам себе и побежал в комнату так легко, словно плыл по морю и мог свободно двигаться куда угодно – хоть вверх, хоть вправо! Жалко даже, что он не кит. Пустил бы в потолок целый фонтан морских брызг. Только тихонько, чтобы не беспокоить соседей.
Федя подбежал к окну и увидел, что Марья Николаевна вывела на прогулку своих мопсов. Луня всё озиралась, словно искала кого-то. Федя влез на ручку дивана, распахнул форточку и прокричал:
— Марья Николаевна, можно я с вами?!
Она обернулась, сначала обрадовалась, а потом сдвинула брови и махнула рукой, мол, отойди от окна, Федя. И ещё потом сделала знак, мол, можно! Выходи!
— Я скоро! – крикнул Федя.
Он поскорее спрыгнул на пол и побежал на кухню – обедать. Почему-то ему казалось, что если попробовать ещё раз, то борщ горьким не покажется.